Лимарев В.Н.
Испания в конце 18 века.
Отрывок из книги
Лиона Фейхтвангера:
«Гойя, или тяжелый
путь познания».
К концу восемнадцатого столетия испанский уклад жизни застыл в трагикомической неподвижности.
Ещё за двести лет до того величайший писатель Испании взял своей темой эту мрачную, нелепую волю к сохранению традиций. Он создал неутомимый образ рыцаря, который не может отказаться от потерявших всякий смысл старых рыцарских обычаев: его обаятельный герой Дон -Кихот, трогательный и чудаковатый, прославился на весь мир.
Испанцы смеялись над Дон-Кихотом, но продолжали крепко держаться традиций. Дольше, чем где бы то ни было в Западной Европе, сохранился на полуострове средневековый рыцарский уклад. Воинская доблесть, отчаянное удальство, беззаветное служение даме, корни которого надо искать в почитании девы Марии, - вот добродетели, оставшиеся идеалом для Испании. Не прекращались упражнения в рыцарском искусстве, давно уже отжившем.
С такими воинственными вкусами было связано тайное пренебрежение к учености и разуму, а так же невероятная гордость, прославленная по всему свету, пресловутая гордость; гордость национальная, присущая всем, гордость сословия присущая каждому.
Итак, на исходе восемнадцатого столетия Испания все ещё была самой архаичной страной в Европе. Во внешнем виде городов, в одежде, в движении жителей, даже в их лицах иноземцам чудилась какая-то странная окаменелость, какой-то отпечаток седой старины.
В ту пору Испанией владели чужеземные короли, властители французского происхождения – Бурбоны.
Правда, испанцы заставили их испанизироваться, как в свое время Габсбургов. Тем не менее, от французских королей и их французских приближенных испанская знать перенимала чужие обычаи, и многим они полюбились.
Но, в то же время, как знать постепенно менялась, народ в целом упорно держался за старину.
Рьяно, с горячим усердием взял он на себя те права и обязанности, от которых добровольно отказались вельможи. Прежде бой быков был самым благородным спортом, привилегией знати: и к самому искусству и к зрителям допускалось только дворянство. Теперь, когда гранты презрели эту дикую забаву, народ предавался ей с особой страстью. И если гранты позволяли себе некоторые вольности в обращении, то народ особенно строго соблюдал этикет. Башмачники требовали, чтобы к ним относились, как к мелкопоместным дворянам, как к идальго, а портные величали друг друга дворянскими титулами.
В Испании народ обожествлял своих монархов, хотя они были французами по происхождению и царственного в них было очень мало. Для народа король остался королем, гранд остался грандом; и в то же время как гранды, все более и более приверженные ко всему французскому, были готовы заключить союз с республиканской Францией, испанский народ рьяно сражался с безбожниками французами и шел на убой за короля, грантов и духовенство.
Но конечно, среди испанцев были те, кто сознавал странное противоречье. Шел спор непримиримый между разумом и чувством, между новым и отживающим – спор болезненный и страстный, но порой безрезультатный.
главная